Айзек Азимов - На пути к Основанию [На пути к Академии]

– Естественно.

– И что же в таком случае ты собираешься делать?

– Я договорился о встрече с Демерзелем. Может быть, он знает, что делать.

Дорс резко взглянула на него.

– Хари, не обманывай себя. Так дело не пойдет. Разве Демерзель обязан разгадывать за тебя все загадки?

– Нет, но, может быть, эту разгадает.

– А если нет?

– Значит, придется придумать что-нибудь другое.

– К примеру?

Гримаса боли и тоски искривила лицо Селдона.

– Дорс, я не знаю. Не думай, что я тоже способен разгадать любую загадку.

Глава 11

Эдо Демерзель на людях появлялся редко, и единственным, пожалуй, с кем он более или менее часто виделся, был Император. У Демерзеля была масса причин держаться подальше от посторонних взглядов, и одна из них – та, что с годами он почти не менялся внешне.

Хари Селдон не видел его уже несколько лет, а лично не беседовал еще дольше.

Учитывая то, как прошла недавняя встреча Селдона с Ласкином Джоранумом, и он, и Демерзель понимали, что афишировать их свидание ни к коем случае нельзя. Визит Селдона к премьер-министру в Императорский Дворец, не мог остаться незамеченным, поэтому из соображений безопасности они договорились встретиться в небольшом, но роскошно обставленном номере гостиницы, расположенной неподалеку от дворцовой территории.

Увидев Демерзеля, Селдон ощутил боль прошедших лет. Одно лишь то, что Демерзель выглядел точно так же, как всегда, усилило эту боль. Он был все так же высок и статен, с правильными, жесткими чертами лица; в его темных волосах мелькали светлые пряди, но не седины. Лицо его нельзя было назвать красивым, но оно было выразительно. Внешне он поразительно соответствовал идеалу императорского премьер-министра и был совсем не похож на тех, кто занимал этот пост до него. Селдон считал, что одно это давало ему некоторую власть над Императором, а следовательно, и над придворными… и даже над Империей.

Демерзель шагнул навстречу Селдону, радостно, по-доброму улыбаясь.

Правду сказать, даже такая искренняя улыбка почти не меняла вечно печального, озабоченного выражения его лица.

– Хари, – сказал он, – как я рад тебя видеть. А я уж было подумал, что ты передумаешь и не выберешься.

– А я был почти уверен, что передумаете вы, премьер-министр.

– Можно «Эдо», если ты боишься называть меня моим настоящим именем.

– Не могу. Из меня его клещами не вытянешь. Ты же знаешь.

– Я вытяну. Произнеси его. Мне было бы так приятно услышать его из твоих уст.

Селдон растерялся. Он просто не мог поверить, что его губы сумеют сложиться для произнесения звуков, что голосовые связки сомкнутся.

– Дэниел… – проговорил он наконец.

– Р.Дэниел Оливо, – кивнул Демерзель. – Пообедаешь со мной, Хари? Ведь если я буду обедать с тобой, мне не придется есть. Знаешь, это такое облегчение.

– С радостью, хотя подобное одностороннее потребление пищи не вяжется с моим идеалом совместной трапезы. Ну, может, хотя бы кусочек-другой?

– Только чтобы доставить тебе удовольствие.

– Но все равно, – покачал головой Селдон, – я просто не знаю, стоит ли нам проводить вместе долгое время.

– Стоит. Я получил на этот счет соответствующее распоряжение. Его Императорское Величество желает, чтобы мы с тобой встретились.

– Почему, Дэниел?

– Через два года состоится очередной математический конгресс. А ты, вроде, удивлен. Ты что, забыл?

– Да нет, не то чтобы забыл. Я просто об этом не думал.

– Разве ты не собираешься присутствовать? На предыдущем конгрессе ты был главной сенсацией.

– Угу. С психоисторией. Та еще сенсация.

– Ты привлек внимание Императора. Ни одному математику до тебя такое не удавалось.

– Привлек я сначала твое внимание, а вовсе не Императора. Потом мне пришлось удирать во все лопатки и оставаться в недосягаемости для Императора до тех пор, покуда я не сумел убедить тебя в том, что я вплотную подошел к началу психоисторических изысканий. Только потом ты позволил мне оставаться в спасительной неизвестности.

– Будучи главой математического факультета в престижнейшем учебном заведении? Сомнительная неизвестность.

– И все-таки это так, поскольку эта деятельность – прикрытие для того, чем я на самом деле занимаюсь.

– Ага, вот и обед подали. Давай пока поболтаем о чем-нибудь другом, просто как закадычные друзья. Как Дорс?

– Прекрасно. Настоящая жена. Готова меня таскать всюду на поводке, так трясется за мою безопасность.

– Это ее работа.

– Она мне так и говорит – и слишком часто. Дэниел, если серьезно, я никогда не сумею отблагодарить тебя за то, что ты нас познакомил.

– Спасибо, Хари, но если честно, я вовсе не предполагал, что вы обретете семейное счастье, особенно Дорс.

– Огромное спасибо тебе за этот подарок, даже если ты не ожидал такого оборота дел.

– Я рад, но подарок этот сомнительный, и ты это со временем поймешь; такой же сомнительный, как моя дружба.

Селдон не знал, что ответить, и, повинуясь жесту Демерзеля, принялся за еду.

Через некоторое время он приподнял вилку с кусочком рыбного филе и сказал:

– Не могу сказать точно, что это за зверь, но явно микогенского происхождения.

– Точно. Я знаю, как ты любишь тамошнюю кухню.

– Только она и оправдывает существование микогенцев. Но они для тебя что-то значат. Что-то особенное. Я не должен забывать об этом, прости.

– Не стоит. Теперь ничего особенного нет. Их предки давным-давно населяли планету под названием «Аврора». Продолжительность жизни там равнялась тремстам годам и больше, и обитатели планеты были властелинами пятидесяти миров Галактики. Именно уроженец Авроры придумал и создал меня.

Я не забыл об этом, я это помню даже, пожалуй, слишком хорошо – и не так извращенно, как микогенские потомки обитателей Авроры. Но тогда, давным-давно, я предал их и покинул. Я сделал свой выбор в пользу того, что считал лучше для человечества, и следовал по этому пути все время, стараясь как можно лучше исполнять свой долг.

– Нас не могут подслушивать? – спросил вдруг Селдон взволнованно.

Демерзель улыбнулся.

– Если тебе такое пришло в голову только сейчас, то уже слишком поздно. Но не беспокойся, я предпринял необходимые меры предосторожности.

Тебя видели считанные единицы. И когда будешь уходить, мало кто увидит. Да и те, кто увидит, не будут нисколько удивлены. Я имею печальную репутацию математика-любителя с грандиозными замашками, но весьма скромными способностями. Это удивительно забавляет тех придворных, кто не является моими друзьями, и поэтому здесь никто не удивится, что я проявляю интерес к подготовке приближающегося математического конгресса. Я ведь с тобой как раз о конгрессе хотел поговорить.